Мы стали более счастливыми? С развитием технологий мир приходит в упадок и человек страдает

Л. С.: Мы говорим: "Все в твоем восприятии".

М. Л.: Да. Полстакана наполнено, половина пустая. И вы справляетесь с этим? Я слышал об этом 30–40 лет назад.

Л. С.: Еще это называется "психология осознания благодарности": способности быть благодарным, восхищаться тем, что у тебя есть.

М. Л.: У меня был друг - доктор. Я к нему иногда приходил измерить давление. У него всегда была такая приятная атмосфера, звучала приятная музыка и сам он сидел удобно. Но я видел, что для любого действия ему требуется усилие, хотя все у него в порядке.

Л. С.: Но, может быть, такова наша точка зрения.

М. Л.: Наш эгоизм уже перерастает это. Разрушь эту жизнь, она ничего не стоит, даже покончи с ней. Я не могу все время вить уютное гнездо для себя. Я глубже спрашиваю: к чему эта положительная психология? Конечно, все бы ее поддержали. Почему она не является общепринятой?

Л. С.: Но она звучит достаточно убедительно и считается принятой. Очень много людей скажут, что это - решение.

М. Л.: Конечно, конечно. Давайте превратим себя в таких красивых кукол или сделаем пластическую операцию, чтобы все время улыбаться. Что значит "найти что-то хорошее"? Мой эгоизм постоянно развивается и все время недоволен.

Л. С.: Но если результат, на мой взгляд, недостаточно положительный, я что, буду просто смотреть на это?

М. Л.: Мы не можем удовлетворить людей. Даже получив отпуск месяц в год и пенсию на отличном уровне; даже работая полдня и получая зарплату, достаточную для того, чтобы прокормить семью и удовлетворить все его нужды, будет ли человек счастлив в жизни? Нет!

Л. С.: Я думаю, что часть людей скажет вам "да".

М. Л.: Что значит часть людей? Я вижу в Скандинавии, где очень высокий уровень жизни, - самый большой процент самоубийств, какая депрессия, сколько там используют антидепрессантов. Даже там! А ведь скандинавы - это люди холодные. Итальянцы просто поубивали бы друг друга. Я хочу сказать, что уровень жизни вообще не говорит о внутреннем счастье человека. А если так, что же мы должны делать? Чем будет наслаждаться человек, если мы ему все обеспечим? Может, ст о ит сделать так для наших врагов? Дадим им все блага, и пусть поубивают друг друга. Мы видим, что получая все блага в готовом виде, человек очень быстро приходит к внутренней опустошенности. А так у него, по крайней мере, есть борьба за выживание. Внутренняя пустота возникает потому, что человеку больше не к чему стремиться - все уже достигнуто. Раньше внутреннюю опустошенность скрывали разными гонками, заботами. А теперь нет забот - все пусто, безмолвно. Этого даже скандинавы не могут выдержать. Так, где же счастье?

Л. С.: Скользко, конечно, все это.

М. А.: Вы говорите о каком-то компоненте, развивающемся в человеке. Может быть, психология способна помочь развить его?

Л. С.: Вначале всё в психологии было основано на Фрейде. Его модель говорит о том, что человек движим своими внутренними порывами, направляемыми его желанием получить наслаждение или уйти от боли. Здесь также есть и сексуальное желание, которое может привести к агрессивным формам общения. Человек рожден в определенной системе, но он должен ее разложить. И поскольку ему необходимо общество, он вынужден создать другое общество, противоположное разрушенному. Это заставит его научиться различным ограничениям, чтобы преуспеть.

М. Л.: К сожалению, я вижу в этом безысходность.

Л. С.: Да. Не находя другого выхода, человек развивается.

М. Л.: И основываясь на этом, вы хотите мне объяснить, что такое счастье?

М. А.: Мы начали с вопроса к вам: почему у нас нет счастья? Почему устроено так, что человек не приходит к состоянию счастья?

М. Л.: И не сумеет прийти. Но мы хотим в своей фантазии представить, как человек будет счастлив. Сто лет назад думали, что человека сделает счастливым культура, искусство. 50 лет назад думали - наука. Человек исследует все, будет летать на другие планеты и звезды, будет наслаждаться прекрасной живописью, музыкой. Я помню, как это было увлекательно, хоть и был тогда ребенком. А сегодня дети не очень этим интересуются. Мне кажется, что они не глядят на небо. Эта романтика пропала, исчезла. Мы не смотрим на звезды. Может быть, эта тематика "испорчена" компьютерными играми: "Звездные войны" и так далее. Но 50-60 лет назад это был целый мир, мечта, нечто такое, ради чего ст о ит жить. Ну, хорошо, мы живем на земном шарике - и все? Я уже не хочу ни воспитания, ни культуры, ни музыкальных произведений. Я хочу туда, там есть то, чего никто не знает.

Л. С.: Но ведь неизвестно, что там можно найти.

М. Л.: Верно, но была мечта, и был горизонт. Туда можно было все свои мечты направить.

Л. С.: Да, и мечтали встретить инопланетян, другие формы жизни.

М. Л.: И вдруг все это завершилось, закончилось, даже проблема исследования космоса завершена. Никому не нужна луна, иные планеты.

Л. С.: Продолжают, но уже на малом огне.

М. Л.: Продолжается развитие военных проектов. А мы потеряли к этому интерес, перестали видеть в этом сверхзадачу.

Л. С.: И было даже такое ощущение, что нам придется бежать отсюда, если разрушим наш земной шар.

М. Л.: Это нам не поможет. Мы не сможем убежать - технология не того уровня. А если придем к такой технологии, которая позволит нам сбежать куда-то, то мы и здесь сможем организовать совсем другую жизнь, от которой убегать не придется. Человек здесь создаст условия, способствующие восприятию совершенно иной информации. Что я хочу сказать? Что наше эго, наше желание получать, изменились очень быстро.

Л. С.: С точки зрения эволюции, это произошло очень быстро?

М. Л.: За сотню лет. Сначала на пике было искусство, потом техника, потом наука, космос, разные другие цели. И вдруг мы видим, что все это завершилось. Когда-то было модным ездить за границу, путешествовать.

Л. С.: Всё еще ездим, надо же поехать туда, где были соседи.

М. Л.: Вот-вот, точно как вы говорите. Всё еще ездим - не более. Но уже и в этом нет новизны. Мы переросли те цели, в достижении которых раньше видели счастье. Теперь мы его не видим ни в буржуазном образе жизни, ни в воспитании, которым сегодня пренебрегаем. И это не потому, что нам безразлично, как воспитываются наши дети. Просто мы видим, что оно ничего не дает. Даже если они и будут более или менее воспитаны, я в этом выгоды не нахожу. Это говорит о полном крахе предыдущих ценностей. Теперь их нет ни в воспитании, ни в культуре, ни в науке, ни в семейной жизни, ни в работе, которая меняется, не завершившись, - ни в чем. И депрессия, ставшая болезнью века, говорит о том, что жизнь пуста - нет в ней содержания, нет источника счастья. Все это должно привести нас к переоценке ценностей, к осознанию того, что мы можем и должны наслаждаться любовью, взаимностью на таком уровне, которого у нас не было в прошлом. Прежде была конкуренция, разные витки эгоистического наполнения. А сейчас может получиться так, что у нас возникнет потребность вернуться к таким хорошим добрым отношениям, которые были между нами, скажем, 50 тысяч лет назад.

Л. С.: Но сегодня вы сказали: "Мы не возвращаемся".

М. Л.: Я имел в виду, что мы не отказываемся от технологий. Но, даже обладая самыми продвинутыми технологиями, мы все равно не сможем наслаждаться! Мы строим отношения с другими людьми искусственным образом, потому что пока нам иного, вроде бы, не надо. Но то, что мы улыбаемся друг другу, - это блеф, это все искусственно, отвратительно даже. Мы должны прийти к таким отношениям, при которых я чувствую себя хорошо со всеми, и все чувствуют себя хорошо со мной, так что все наслаждаются ощущением семьи, но в ином стиле. Почему я об этом говорю? Взаимная зависимость всех от всех настолько возросла, сближение и понимание между людьми настолько велико, что, возможно, это и будет источником нашего наслаждения.

Л. С.: То, что на меня сегодня давит, завтра может стать для меня источником наслаждения?

М. Л.: Я просто ищу хорошего, приятного ощущения не в тех рамках, в которых мы все время жили. Я ищу возможности приподняться над этой плоской равниной, которую мы исходили вдоль и поперек.

Л. С.: Подняться над этим материальным, бюргерским укладом жизни?

М. Л.: Да. Я хочу узнать, что природа требует от нас, чего она от нас хочет? Мы поневоле связаны друг с другом, потому что все живем на одном земном шарике и очень влияем друг на друга. С другой стороны, мы теряем семью, близких, - они уже далеки, всё больше удаляются. Для меня теперь все равны - близкие так же безразличны как чужие. И мне кажется, что именно этого природа требует от нас, потому что она разрушает все прежние связи: семейные, связи в народе, связи между народами, между государствами - салат такой получается.

Л. С.: Я не понимаю, кто эта природа?

М. Л.: Назовем это нашим развитием. Я не указываю на что-то определенное, я говорю о тенденции. Хотя наши общие связи крепнут, частные связи ослабевают и рушатся. И это тенденция, которую я имею в виду, - внутри все рушится, дробится, а внешне, глобально все более связано. Тенденция, которую я называю природой, подталкивает меня к взаимосвязи со всеми. Мне важно знать, что происходит в любом уголке земли, и чувствовать весь мир. Раньше меня ничто не касалось, кроме происходящего в моей деревушке.

Л. С.: Но и сейчас мне это не очень важно. Просто все события на меня влияют.

М. Л.: Это и называется "важно". Почему семья была важнее, чем все остальное? Потому что в семье все зависят друг от друга. Сегодня такая зависимость между всеми людьми планеты совершенно очевидна.

Л. С.: Так вы считаете, что эта взаимосвязь возникла потому, что очень многое на нас просто давит?

М. Л.: Я вижу, что очень многое нас обязывает; что увеличение зависимости государств друг от друга усиливает кризисные явления в каждом государстве. Промышленные предприятия переводят в те страны, где дешевле рабочая сила. Размываются границы семьи, границы между государствами, ограничения в торговле, в промышленности - любые ограничения отменяются. Смотрите: повсюду распространен английский язык; интернет-сети связывают нас; культурное пространство постепенно становится единым во всем мире; вводятся единые международные стандарты. Все это говорит о том, что мир становится глобальным. А раз так, то и мы должны стать глобальными людьми, которые наслаждаются тем, что имеют отношение к новому уровню. Тогда каждый из нас будет считать себя счастливым. Еще 50 лет назад людям было ясно, что можно насладиться прекрасной пищей, культурой, искусством, воспитанием, наукой, развитием космоса. А сегодня во всем этом пустота. Так, может быть, произошел определенный переворот - наслаждение из внутреннего, замкнутого в малом круге людей, выходит наружу, и человек становится более счастливым в глобальном мире?

М. А.: Мне сейчас хочется, чтобы все оставили меня в покое, дали побыть в моей раковине. А вы говорите, что нужно учиться находить счастье в связи со всем миром - это цель.

М. Л.: Здесь я ищу источник счастья и, видимо, без этого счастливым не буду. Мы с этого начали час назад. Что говорит об этом психология?

Л. С.: Я не встречала материалов именно на эту тему. Есть определенная отрасль, которая называется "межкультурная психология". Она исследует сходства и различия разных культур; использование одних и тех же предметов в разных культурах и так далее. Современная психология должна ответить на все вопросы и возникающие проблемы, которые зависят от процессов глобализации, сопровождаемых массовыми увольнениями. Так или иначе, от психологии требуется быстро адаптироваться и дать ответ на вопрос: как людям стать счастливыми или, как минимум, хорошо жить, не имея работы?

М. Л.: На работу вернуться невозможно - нет работы. Ну, хотя бы найти счастье.

Л. С.: Традиционная роль психологии - помогать человеку адаптироваться к меняющимся условиям. А вы говорите, что требуются изменения в обществе.

М. Л.: Значит, мы пока остаемся с вопросом: что может явиться источником счастья, и не обязательно частного, для человека?

Л. С.: Значит, если человека не интересует происходящее вокруг него, если он заботится только о себе, своей семье и ближайшем окружении, он не может быть счастлив?

М. Л.: Нет. Из этого мы уже выросли.

Л. С.: Это значит, что изменения должны произойти в частном человеке? Может быть, ему нужно посмотреть, что находится вокруг него?

М. Л.: Поэтому я говорю: когда размываются границы семьи, и мы объединяемся в нечто большое, то источник счастья переходит с семьи, с детей - на народ, на государство или на весь мир. Мне надо понять, почему я не могу найти счастья ни в семье, ни в чуть большем обществе? Возможно, мое счастье - быть правильно связанным со всем человечеством? И сейчас, когда мы переходим к глобальной взаимосвязи, настало время определить, что может удовлетворить, наполнить меня.

Л. С.: В психологии есть область, называемая "предназначение". Психолог должен помочь человеку найти его предназначение, его роль и место в мире.

М. Л.: Я